Глава 7 часть VIII
— Этот мелкий гаденыш может только доставлять хлопоты своим появлением...Ему было мало один раз поддаться своему ненасытному желанию. Он все еще хотел ее. А сопротивляться теперь — означало бы причинить себе бессмысленную, ненужную боль. Что толку казниться теперь? Дело сделано, и Драко не был готов еще забыть обо всем случившемся.
***
20 декабря 1999 год
Утром, в третий по счету понедельник месяца, когда Гермиона появилась в своей комнате, чтобы покормить Живоглота и Сычика (Фоукс на днях вновь улетел), на подоконнике она обнаружила сову — простую сипуху, которая приносила вести от Чарли из Хогвартса. Сердце в ее груди забилось, точно пойманная в силки птица. Так Сычик мечется в клетке, в нетерпении ожидая часа, когда она выпустит его полетать.
Гермиона не приходила в комнату со вчерашнего дня и с ужасом осознала собственную осечку. Возможно, Чарли ожидал ответа более двенадцати часов, чего раньше она никогда не допускала. Бог знает, что он мог подумать... Она была уверена — если письмо к ней пришло еще вчера, он места себе не находил от беспокойства. И где-то в глубине души Гермиона ощутила невероятную нежность к нему — он любит ее, она значит для него то же, что и он для нее, — но едва ли это чувство перекрывало волнение. Быстро распечатав письмо, она внимательно его прочитала.
"Гермиона. — Каждое начиналось простым обращением к ней. Утвердительно. Он редко демонстрировал чувства. — Рождество — наконец-то! Но я не радуюсь этому глупому празднику. Это странно: почему мы, маги, должны верить в тех, кому поклоняется современная церковь, которая даже не подозревает о нашем существовании? Я лишь жду с нетерпением момента, когда вернусь обратно к тебе. Последний раз я видел тебя два месяца назад и знаю о твоем самочувствии лишь из писем. И совершенно точно уверен — ты как обычно не хочешь беспокоить по пустякам. Даже представляю интонацию, с которой ты это произносишь. И смотришь виновато... Знаешь, мне не хватает тебя здесь. — Гермиона поджала губы. Ее карие глаза заблестели от слез. — Светлая душа — это же про тебя. Тебе не место в том логове змей. Так жаль, что мне приходится учиться, но совсем недавно я понял, что только здесь сумею обрести необходимые навыки и дать отпор, защитить тебя. Я провожу много времени в библиотеке, но только в Запретной секции смог бы найти нужные заклятия... Да, я знаю, ты будешь недовольна, но я все равно придумаю, как добраться до нее..."
Гермиона нахмурилась, но потом вдруг вспомнила, что в то же самое время — на первом курсе, перед каникулами, — они с Гарри и Роном раздумывали над тем же самым, и это невольно заставило ее слабо улыбнуться. К тому же у них было одно преимущество — мантия-невидимка. Вряд ли Чарли сумеет добраться до Запретной секции без этой вещицы. Успокоив себя этой мыслью, она вновь погрузилась в чтение. В конце письма Чарли указал точные день и время прибытия в Лондон и, как всегда, пожелал ей беречь себя.
Тяжело вздохнув, Гермиона опустилась на кровать и обреченно уставилась в окно. Как поступить, если сердце разрывается на две части? Пренебречь кем-то? Сделать выбор? Нужно было думать раньше — когда все еще не зашло настолько далеко. Покачав головой, Гермиона быстро смахнула слезинки и, достав необходимые принадлежности, принялась писать ответ Чарли.
— Наконец-то, — недовольно бросил Малфой, когда она возвратилась в его комнату. Он стоял возле окна и неподвижно смотрел на улицу. — Из твоей спальни пару минут назад вылетела сова... — протянул он, поворачиваясь к ней лицом, и приподнял бровь. — Письмо Чарли?
Драко перехватил ее взгляд, и она примирительно улыбнулась ему, отчего его напряжение немного спало.
— Он возвращается в канун Рождества, — кивнула Гермиона. Она медленно направилась к Драко. Улыбка не сходила с ее лица, потому что было невозможно притворяться безучастной, сохранять невозмутимость, когда она думала о скором возвращении Чарли. И Малфой не мог не замечать этого. Также он не мог избавиться от навязчивого чувства собственничества. Единственный, не привыкший ни с кем делиться и тем более чем-либо жертвовать, ребенок в семье, он наслаждался так называемыми особыми привилегиями, но теперь... В сущности, у него даже не было никаких прав на Гермиону, и — он прекрасно понимал — с приездом Чарли ему придется отодвинуться на второй план.
Погруженный в свои мысли, Драко не заметил, как Гермиона оказалась совсем рядом. Она остановилась в нерешительности, по-прежнему продолжая улыбаться, и положила свои руки ему на плечи. Завороженный манящим взглядом ее глаз, он затаил дыхание и почувствовал, как учащенно забилось собственное сердце. Малфой обвил руками ее талию так, что ей пришлось приподняться на носочки, но его сосредоточенный взгляд не стал мягче.
— Колючий, — выдохнула Гермиона, губами касаясь его шеи.
— Что ты скажешь ему? — он чуть отодвинулся и взглянул ей в лицо. Гермионе показалось — его глаза горели, хотя внешне Драко был невозмутим. И, конечно же, он имел ввиду Чарли.
Ее улыбка потускнела, а в глазах мелькнула грусть.
— Не знаю, — честно ответила она. — Но я что-нибудь придумаю. В конце концов, он желает мне добра.
Малфой возвел глаза к потолку и отошел к изножью кровати, опершись на него.
— Этот мелкий гаденыш может только доставлять хлопоты своим появлением. И началось это с самого момента его рождения! — раздраженно выпалил он.
— Что ты имеешь ввиду? — напряженно спросила Гермиона. Она никогда не осмеливалась говорить с ним о Чарли, но сейчас Драко выдвинул слишком жестокое обвинение, и она должна наконец узнать правду, добраться до сути этой загадочной истории.