там, где скрываются сказки
Все вы — лживые лицемерки. И совершенно не имеет значения факультет, который вы заканчиваете, верно? Потому что вы двуличные. Фальшивые. Дряни.1 января 2000 год
«А о цене мы поговорим позже»… — бесконечное множество раз звучали в голове Драко ее слова.
Так, значит, цена? Вот что важно? Может, ее вообще не волновало ничего, кроме этого?.. Его самого стошнило бы от подобной сентиментальной чуши в голове, если бы не одно гребаное обстоятельство — он плюнул в лицо своего отца, когда посмел противоречить ему из-за той, которая просто вытерла об него ноги, прежде исследовав на нем прелести своих женских чар. Ярость вскипала багровой, не знающей преград волной, обжигая сердце, когда перед глазами всякий раз всплывал ее образ в тот момент, когда она целовала Финнигана.
«Я ненавижу тебя!» — кричала она Драко всего за какие-то четверть часа до этого инцидента.
Кулак сжался и с неимоверной силой впечатался в письменный стол, который непременно развалился бы, не будь он выполнен из исключительной качественной древесины.
«Никто не смеет так поступать со мной. Она ненавидит меня? Ненавидит за то, какой я есть?»
— Что ж, в таком случае, грязнокровка, я ненавижу тебя! — его голос, пропитанный ядом, звучал как никогда уверенно, но образ Гермионы вновь возникал перед глазами. Она всецело проникала в мысли и напрочь отказывалась покидать его больную голову.
Драко закрыл глаза и представил, как он завладевает ее мягкими губами, а потом терзает их, вымещая всю свою злость. Терзает до крови, которой он будет вдоволь упиваться. Да, мыслить в таком русле оказалось намного приятней…
Вдруг кто-то постучал в дверь его спальни, и сразу вошел, не дождавшись приглашения. Так иногда делала только…
— Убирайся!
Пэнси замерла на пороге, недоумевающее глядя на Малфоя.
— Это я, Драко, — осторожно произнесла она, прикрывая за собой дверь.
Малфой даже не стал оборачиваться.
— Я знаю, — презрительно бросил он через плечо. Несколько минут в комнате царило молчание, под тяжестью которого Паркинсон была готова опуститься на пол и просто-напросто разрыдаться в голос. Ей хватило пары мгновений, чтобы догадаться, что он теперь знает. И как бы она ни вела себя сейчас, он останется непреклонен. Она предала его. И вряд ли в ближайшее время вновь завоюет доверие друга.
Пэнси не знала где и когда Драко смог уличить ее с Люциусом, потому что это происходило довольно продолжительное время — около месяца — до того дня, когда она призналась в любви мистеру Малфою. С тех пор что-то словно надломилось, и Люциус не позволял себе касаться ее.
Но какое, в сущности, сейчас это имеет значение?
— Драко…
— Я велел тебе убираться! — рявкнул тот, не дослушав, но Пэнси все же продолжила, осмелившись подойти к нему.
— Ты не имеешь права осуждать меня, — твердо заявила она. — Мне очень жаль, что я не рассказала обо всем раньше, но только потому, что боялась вот такой реакции. Ведь ты злишься не за ложь… Ты злишься, потому что я посмела заменить ему Нарциссу.
— Что ты несешь?! — Малфой резко развернулся, впиваясь колючим взглядом в ее красивое лицо. — Как ты смеешь упоминать ее! Ты… Все вы — лживые лицемерки. И совершенно не имеет значения факультет, который вы заканчиваете, верно? Потому что вы двуличные. Фальшивые. Дряни.
Пэнси смотрела на него, не говоря ни слова, и осознавала в глубине души, что вся его злоба сейчас спровоцирована далеко не только ее поступком. Здесь и отец, который никогда его не понимал; и новый брат, перед которым он так провинился; и Нарцисса, которая… умерла. Вот так просто оставила его здесь совершенно одного. Но прежде всего Драко ранили в самое сердце — а значит, Грейнджер.
Взгляд Паркинсон упал куда-то мимо, и она тихо вымолвила:
— Не знаю, что она сделала, но, пожалуйста, не натвори глупостей.
Лицо Малфоя исказила надменно-презрительная гримаса.
— Не думаю, что когда-либо буду нуждаться в твоих советах, милая. — Это все. Больше он не намерен был слушать ее, и она это понимала.
Пэнси уже уходила, когда в последний момент у самой двери ей послышалось его тихое злостное шипение: «Она за все мне заплатит». И без всякого сомнения она знала, что речь не о ее персоне.
***
5 января 2000 год
Этот ужин в особняке Малфоев Гермиона провела в полном одиночестве. Не потому, что не стала спускаться из своей комнаты, наоборот, она была единственной, кто явился. Чарли прописали постельный режим, Люциус не возвратился из Министерства, а он… Гермиона не видела его со вчерашнего обеда. Все эти дни они не разговаривали.
С того момента Малфой словно бы не замечал ее, и, как бы она ни старалась противиться своему сердцу, все же тоска прочно обосновалась у нее в душе.
Когда Гермиона расспрашивала Чарли о случившемся, тот отмалчивался. В первый день, когда он только очнулся, то не вымолвил ни слова, а спустя сутки, тихо и безэмоционально выдавил, что сам спровоцировал Малфоя. Разумеется, Люциус никому не позволил выносить правду о случившемся за пределы особняка, но Гермиона не могла так просто это оставить. Но в то же время, услышав признание Чарли, ясно представляла себе, каким он мог быть, и как на это всегда реагировал Драко.
Затем он рассказал ей все в подробностях: как увидел их, как осознал, что его домыслы не были простыми домыслами, и как он возненавидел этот дом еще больше, поэтому выместил всю злость на брате, а в итоге эта злость вернулась к нему обратно в виде непростительного заклятия.
Стыд за ложь Чарли и горесть из-за всего произошедшего затопили Гермиону. Поступок Малфоя не должен оставаться безнаказанным — она понимала это. Так же, как и то, что ему нужно было раскаяться в содеянном. Но, конечно, ни того, ни другого Драко совершать не стремился, и Гермиона доложила бы обо всем куда следовало, если бы не одно досадное обстоятельство — она любила его. Любила так сильно, что это причиняло боль.
Закончив ужин, Гермиона еще долго сидела за столом и глядела на затухающий в камине огонь. Стоял вечер — тихий и на удивление теплый, даже несмотря на то, что за окном зима, ведь в Уилтшире она как будто холодней, чем в Лондоне. Сегодня в небе можно было отчетливо увидеть мерцающие звезды, но на подобное зрелище сил уже не хватало. Гермиона медленно поднялась из-за стола и направилась в свою комнату, но, уже подходя к двери, замерла на месте. Дверь была приоткрыта, как когда-то давно, словно внутри вновь ожидал Малфой.
Глубоко вздохнув, она сделала маленький шажок вперед. На самом деле Гермиона совершенно не была готова к разговору с ним. Только не сейчас, когда силы покинули ее, и она нуждалась в отдыхе. Но тем не менее она чувствовала, что, несмотря ни на что, должна признаться ему — он единственный на данном этапе ее жизни, и все внутри нее стремится быть с ним. У нее нет больше сил бороться с этим, и пусть Малфой не поймет ее, пусть растоптает, унизит — что угодно… Она все равно скажет ему правду.
В комнате не было света, но, когда Гермиона зажгла его, то никого не увидела.
— Драко? — тихо позвала она.
Никто не откликнулся, но боковым взглядом Гермиона уловила какое-то движение на кровати. Подойдя ближе, она обнаружила на ней маленький пушистый комочек — это был белый кролик, на одной из лапок которого красовалась привязанная записка. Гермиона потянулась к нему, чтобы взять на руки, но как только коснулась мягкой белой шерсти, почувствовала резкий рывок и головокружение. Она… трансгрессировала? Кролик был зачарован, догадалась девушка, не отпуская его теплое тельце, суетливо ерзающее у нее в руках, и внимательно рассматривая помещение, в котором оказалась.
— Чичели-холл, — прошептала Гермиона, оглядываясь по сторонам. Да, она сразу узнала это место. — Но зачем тебе понадобилось перемещать меня сюда? — она вновь обратила внимание на зверька и вспомнила про записку на его лапке.
«Привет, меня зовут Чарли», — прочитала она. — Что… что это значит?.. — нахмурившись, Гермиона случайно выпустила кролика, и тот отскочил к противоположной стене, пока из-за поворота не послышалось свирепое рычание, и не показался волчий оскал.
Она успела только зажать ладонью рот, чтобы сдержать вопль, когда острые клыки вонзились в мягкое пушистое тельце и разодрали его, окрасив белоснежную шерсть в багровый цвет. Затем, отбросив кровавые ошметки, волк цепко ухватился взглядом за Гермиону и начал приближаться к своей новой жертве со всей своей осторожностью и грацией — как умел только он — пригнувшись и ощерившись.
(кликаем на цитату)
@темы: Банши, Новая глава, Коллажи/Картинки/Арты
-
-
24.05.2014 в 00:42-
-
27.05.2014 в 22:07-
-
09.06.2014 в 18:54Ждём, конечно. Но с нетерпениееееееем!